Здравоохранение Омской области

Совсем не сложно, уверяю тебя!

Открытая книга - В. А. Каверин

Я рассказала о том, как бумаги старого доктора по­пали к Раевскому. Лена подумала.

-   Этот труд имеет научную ценность?

-   Без сомнения!

-   Почему же он до сих пор не был издан?

-   Потому, что Павел Петрович довел его только до середины и говорил, что самое главное - впереди.

-   В таком случае нужно сделать все возможное, что­бы спасти его из рук этого типа. Совсем не сложно, уве­ряю тебя! Я поговорю об этом с Дмитриевым, хочешь?

Я отвечала, что хочу, и Лена ушла, объяснив, что то­ропится к отцу в Сестрорецк, и на прощанье уверив ме­ня, что все обойдется.

Василий Алексеевич был болен, и Мария Никан- дровна почти насильно увезла его в Сестрорецк, в ка­кой-то хороший санаторий.

«Да, Лена права, нужно заставить Раевского вернуть бумаги Павла Петровича. Но как это сделать? Обра­титься в милицию или в прокуратуру? И зачем только я оставила чемодан в Лопахине? Правда, уезжая, я не знала, что ждет меня впереди, я не могла взять его с собой. Но в прошлом году я написала отцу, и он отве­тил мне, что чемодан с бумагами цел - вот когда нужно было бросить все и поехать в Лопахин. Но это было не­возможно в разгар занятий в середине учебного года!»

И незаметно среди беспокойно-неопределенных мыслей появилась и робко стукнула в сердце одна определенная, которой тотчас же подчинились все остальные: Раевский издал письма отдельной книгой - это было выгодно для него. А рукопись? Что, если он просто бросил в печку эти перепутанные, неразборчи­вые листы бумаги, написанные дрожащей рукой? Уже не робко, а смело, со всего размаху стучала в мое сердце эта страшная мысль.

Нет, напрасно Лена уговорила меня остаться, все равно не спалось! В квартире было жарко, душно, пах­ло сохнущим деревом, лаком, чем-то еще, и ходить можно было только из комнаты Лены в столовую и обратно. Всегда у Быстровых было шумно, весело. Ма­рия Никандровна ругала кого-нибудь за несправедли­вость и вдруг появлялась из кухни с пирогом, испечен­ным по новому рецепту. Василий Алексеевич по вече­рам возился у верстачка. А теперь? У меня сжалось сердце, и стало так грустно, что я с трудом удержалась,